Самое сильное впечатление отпуска

После посещения космического центра в Хьюстоне

Есть одно впечатление от моего отпуска, которым я очень хотел бы поделиться. Был я вместе с женой и сыном Мотей, которому 11 лет, мы ездили по Соединенным Штатам, ну, в таких, надо сказать, довольно странных местах, очень мало туристических, в такой, я бы сказал, глубинке американской на юге Соединенных Штатов.

И начиналось наше путешествие в городе Хьюстон – это огромный город, один из крупнейших в Соединенных Штатах. И, конечно, оказавшись в городе Хьюстоне, даже на один день, невозможно было не пойти в знаменитый Музей космонавтики, который там есть. В Хьюстоне действительно находится ЦУП, находится американский центр управления полетами, традиционно который управляет всеми американскими космическими кораблями, и, в частности, оттуда параллельно с таким же центром управления полетами под Москвой в Королеве происходит сейчас управление Международной космической станцией. И там вот огромный и прекрасный Музей истории космонавтики, в котором можно целый день провести, и мы там, собственно, и провели целый день.

Масса всяких впечатлений. Он очень здорово сделан, он очень интерактивный, там очень много тебе всего рассказывают, и буквально каждую минуту начинается в каком-нибудь углу этого музея какая-нибудь разъяснительная программа: то тебе показывают, как космонавты спят, то, во что они одеты, то, что они едят, то, какие эксперименты они ставят, то еще что-нибудь.  Это – место, где испытываешь такой несомненный прилив патриотизма, потому что экспозиция этого огромного музея сделана очень честно, и очень доброжелательно, и очень как-то откровенно во всем, что касается советско-американской, а потом российско-американской совместной космической одиссеи. Очень много там советской космонавтики, и очень честно, много, хорошо про это рассказано, и про эту гонку, которая была между Советским Союзом и Америкой, и про период сотрудничества.

Про Международную космическую станцию: ей посвящен огромный кусок экспозиции, и показывают вам кино по этому поводу большое, и очень подробно объясняют, что вот опыт советской космонавтики со станциями «Салют» и потом станцией «Мир». И вот российские космонавты, и вот российское оборудование, и вот уже много лет и экипажи, и полезные грузы забрасываются в основном с помощью советских носителей, потому что американская программа Шаттлов свернута и остановлена, и Шаттлы не летают, и много лет еще у американцев не будет своей транспортной программы, им нечем будет возить людей и грузы на орбиту, и это по-прежнему будут в основном советские корабли. В общем, все это как-то слушаешь, и смотришь, и трогаешь руками, и как-то гордость тебя распирает, и ты думаешь: вот здорово!

И вышел я оттуда, и в какой-то момент мысль меня одна поразила: вот что, если я бы этим людям, которые делали этот музей, и которые делали эту выставку, и которые работают на этой выставке, и которые по двадцать раз в день рассказывают посетителям все, что связано с советской космонавтикой, Гагариным, спутником, станцией «Мир», вот если бы я им рассказал про «пиндосов», если бы я им рассказал про всю эту адскую истерику, которая у нас в России происходит на протяжении уже теперь, можно сказать, последних лет?

Сегодня в Государственной Думе Росии встал человек и стал говорить: вот, тут многие говорят о том, что наш самый страшный враг – это американцы,  я и сам говорю, что наш самый страшный враг – американцы. Это не была шутка, это не был сарказм, это не была насмешка над тупыми коллегами, это было сказано всерьез: да, наш самый страшный враг – американцы. Вот бы этого человека свозить в этот музей в Хьюстоне, поводить его там мимо этих экспонатов и предложить ему там подняться на трибуну и сказать это: вы наш самый страшный враг. И посмотреть на людей, которые собрались бы вокруг него, и посмотреть на то, как бы они, вот эти самые-самые страшные враги, вот эти «пиндосы», которые там, старые, молодые, мужчины, женщины, толстые, тонкие, умные, глупые, столичные, провинциальные, красномордые, чернокожие – всякие, вот они бы собрались вокруг него и смотрели бы на него, на человека, который пришел им рассказать про «пиндосов», самых страшных врагов, НАТО, который пытался отнять у нас Крым, все эти бесконечные диверсии и всякое такое прочее.

Очень грустное грустно было оттуда выйти из музея и невозможно было отвязаться от этого впечатления. А потом еще на тротуаре вдруг ко мне подошел человек, вылезший только что из проезжавшей мимо машины, и сказал: ой, Сергей Борисович, здравствуйте, как я рад вас здесь видеть! Оказался молодой человек, который, несмотря на свою молодость, много-много лет уже там живет, работает переводчиком в этом самом ЦУПе, просто переводит переговоры между орбитой и центром управления. Ему нельзя было объяснить, что в России происходит. Ну, это совсем, совсем невозможно. Потому что он-то не видит этого, потому что он видит общение между разумными здоровыми спокойными людьми, которые занимаются этими космическими исследованиями, которые готовятся к полетам, которые сами летают, которые обслуживают полеты, которые разрабатывают это оборудование, которые строят это оборудование, которые последовательно очень тесно сотрудничают, которые заняты важным делом, влюблены в это дело, посвятили свою жизнь этому делу. И там нет ни «пиндосов», ни «запу-тинцев», там нет этих людей. Там есть коллеги и друзья, которые заняты каким-то очень важным делом.

Вот мое самое сильное впечатление из этой американской поездки, оно оказалось удивительным образом российским впечатлением.

Сергей Пархоменко,

журналист